В большинстве стран уровень суицидов среди мужчин значительно выше, чем среди женщин, несмотря на то, что женщины чаще совершают суицидальные попытки. При этом гендерный градиент уровня суицидов наиболее высок в странах Восточной Европы.
Целью настоящего исследования была проверка гипотезы, о том, что различия в уровне потребления алкоголя связаны с проявлением гендерного градиента уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы. Материалы и методы: Средний градиент (соотношение уровня суицидов среди мужчин к уровню суицидов среди женщин) был рассчитан за период с 2010 по 2014 гг. Проведено сравнение (t-test) уровня гендерного градиента уровня суицидов, а также уровня потребления алкоголя в странах Западной (n=21) и Восточной (n=24) Европы. С помощью корреляционного анализа Пирсона оценена связь между уровнем потребления алкоголя и гендерным градиентом уровня суицидов в странах Западной (n 21) и Восточной (n 24) Европы.
Результаты
Средний гендерный градиент уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы составил соответственно 3,8±0,32 и 4,9±0,35, а средний уровень потребления алкоголя на душу населения составил 1,8±0,18 и 3,1±0,35 соответственно. Установлена статистически значимая связь между потреблением алкоголя и гендерной разницей уровня суицидов в странах Восточной Европы (r=0,58; p=0,001). Связь между потреблением алкоголя и гендерной разницей уровня суицидов в странах Западной Европы также положительная, однако, она статистически не значима (r=0,37; p=0,08). Выводы: Полученные данные свидетельствуют в пользу гипотезы, согласно которой различия в уровне потребления алкоголя объясняют различия в выраженности гендерного градиента уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы.
В большинстве стран уровень суицидов среди мужчин значительно выше, чем среди женщин, несмотря на то, что женщины чаще совершают суицидальные попытки [1]. По данным мировой статистики соотношение уровня суицидов среди мужчин к уровню суицидов среди женщин в среднем составляет 3,5:1 [2]. При этом гендерный градиент уровня суицидов наиболее высок в странах Восточной Европы [2], в том числе и России [3]. Наличие выраженного гендерного дисбаланса в этом регионе объясняется высоким уровнем суицидов в мужской части популяции при сохранении относительно низкого уровня суицидов в её женской части [4]. Причины формирования указанного гендерного парадокса в странах Восточной Европы остаются не до конца понятными.
Высокий общий уровень потребления алкоголя в сочетании с интоксикационно - ориентированным стилем потребления крепких алкогольных напитков считается одной из основных причин высокого уровня суицидов в странах Восточной Европы [5]. Учитывая тот факт, что в странах Восточной Европы уровень суицидов тесно ассоциируется с уровнем потребления алкоголя [6-11], а также то, что уровень потребления алкоголя значительно выше среди мужчин [4], можно предположить, что алкоголь является ключевым фактором формирования высокого гендерного градиента уровня суицидов в этом регионе.
Целью настоящего исследования была проверка гипотезы, о том, что различия в уровне потребления алкоголя связаны с проявлением гендерного градиента уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы.
Материалы и методы
Стандартизированные по возрасту половые коэффициенты суицидов (в расчёте на 100 тыс. населения) для 45 стран Европы взяты из базы данных Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ). Данные уровня потребления алкоголя в литрах на человека в возрасте 15 лет и старше взяты из Глобальной информационной системы ВОЗ «Алкоголь и Здоровье». Средний градиент (соотношение уровня суицидов среди мужчин к уровню суицидов среди женщин) был рассчитан за период с 2010 по 2014 гг. Проведено сравнение (t-test) уровня гендерного градиента уровня суицидов, а также уровня потребления алкоголя в странах Западной (n=21) и Восточной (n 24) Европы. С помощью корреляционного анализа Пирсона оценена связь между уровнем потребления алкоголя и гендерным градиентом уровня суицидов в странах Западной (n=21) и Восточной (n=24) Европы. Анализ проводился с использованием статистический пакета “Statistica 12. StatSoft.”
Результаты исследования
В таблице 1 представлен средний градиент уровня суицидов, а также средний уровень потребления алкоголя в странах Западной и Восточной Европы. Средний гендерный градиент уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы составил соответственно 3,8±0,32 и 4,9±0,35, а средний уровень потребления алкоголя на душу населения составил соответственно 1,8±0,18 и 3,1±0,35 соответственно. Различия в уровне гендерного градиента суицидов и уровня потребления алкоголя между странами Западной и Восточной Европы статистически значимы. Результаты корреляционного анализа свидетельствуют о существовании статистически значимой связи между потреблением алкоголя и гендерной разницей уровня суицидов в странах Восточной Европы (r=0,58; p=0,001). Связь между потреблением алкоголя и гендерной разницей уровня суицидов в странах Западной Европы также положительная, однако, она статистически не значима (r=0,37; p=0,08).
Обсуждение
Полученные данные свидетельствуют о существовании четкого географического паттерна в формировании гендерных различий в уровне суицидов в Европе: в восточной части континента данный показатель значительно выше, чем в западной. Представляется очевидным, что указанные пространственные различия являются одним из проявлений комплексной дифференциации показателей смертности между странами Восточной и Западной Европы, известного как “разница в уровне смертности на востоке и западе Европы” (European East-West mortality gap) [12]. Поэтому проведение анализа причин формирования градиента неизменно должно учитывать этиологическую многофакторность и взаимозависимость отдельных патогенетических механизмов. Ограничение в возможностях практической реализации подобных комплексных оценок является существенной методологической проблемой для любого исследования. Это в полной мере относиться и к попыткам оценки причин формирования гендерного градиента в уровне смертности от самоубийств и его зависимости от уровня потребления алкоголя.
| Показатель | Западная Европа (n=21) | Западная Европа (n=21) | Восточная Европа (n=24) | Восточная Европа (n=24) |
|---|---|---|---|---|
| Показатель | Mean | m | Mean | m |
| Потребление алкоголя** | 1,79 | 0,18 | 3,12 | 0,35 |
| Гендерный градиент суицидов* | 3,77 | 0,32 | 4,91 | 0,35 |
Западной и Восточной Европы; t-тест *p<0,05; **p<0,01
Многие исследователи считают, что разница в уровне смертности на востоке и западе Европы обусловлена экономическими и психосоциальными факторами, в том числе доминирующими особенностями стиля жизни [13, 14, 15]. Причём, среди комплекса причин неизменно отмечается этиологическая значимость регионального паттерна потребления алкоголя[5].
Результаты корреляционного анализа, проведённого в рамках настоящего исследования, говорят о том, что алкоголь является коррелятом гендерных различий в суицидальном поведении в Восточной части Европейского региона. Однако зависимость между популяционными показателями самоубийств и уровнем потребления алкоголя представляется многоплановой, что неизменно должно учитываться при формулировке окончательных выводов.
Существует целый ряд возможных вариантов соотношения рассматриваемых популяционных показателей. Во-первых, оба показателя можно рассматривать в качестве проявлений психосоциального дистресса, которые способны манифестировать как в непосредственной причинно-следственной зависимости, так и изолированно. Во-вторых, злоупотребление алкоголем может рассматриваться в качестве фактора, обуславливающего упадок материального благополучия, снижения социального и профессионального статуса личности, её семейное неблагополучие, а также оказывать деструктивное влияние на личность, обуславливать развитие ряда заболеваний соматической и психической сферы [2].
В свою очередь, каждое из перечисленных негативных последствий злоупотребления алкоголем может выступать в качестве ведущего звена в суицидальном поведении. Такой множественный, латентный и во многом, опосредованный негативный эффект алкоголя, существенно ограничивает возможности применения научного метода (хотя, косвенно, подчёркивает значимость популяционных исследований, как одного из доступных вариантов проведения интегральной оценки этого негативного воздействия).
В-третьих, влияние культурной традиции способно оказывать параллельное влияние на различные формы деструктивного поведения, в том числе на локальный паттерн употребления алкоголя [15]. В то же время, определённые культурные традиции могут способствовать или препятствовать реализации копинг стратегии и различных форм адаптивного поведения [13]. Тут следует отметить, что стиль жизни в значительной степени определяется социально-структуральными факторами. Известно, что в странах Восточной Европы злоупотребление алкоголем является дезадаптивной стратегией копинга психосоциального дистресса [14]. В особенности это касается мужчин, поскольку женщины демонстрируют большую адаптивность к психосоциальному дистрессу, используя копинг стратегии, которые не ассоциируются с саморазрушительным поведением [12].
В настоящем исследовании продемонстрирована положительная связь на популяционном уровне между потреблением алкоголя и гендерным градиентом суицидов в странах Восточной Европы, на фоне отсутствия статистически значимой связи между данными показаелями в странах Западной Европы. Данный факт свидетельствует в пользу гипотезы, согласно которой различия в уровне потребления алкоголя объясняют различия в выраженности гендерного градиента уровня суицидов в странах Западной и Восточной Европы. Результаты настоящего исследования подчёркивают необходимость реализации комплексных мер по преодолению негативных тенденций в социальной сфере, а также в сфере общественного здоровья в странах Восточной Европы. Ключевым аспектом адекватной политика по предупреждению деструктивных форм поведения должны являться эффективные меры по снижению уровня алкоголизации общества.
Литература
- Hawton K. Sex and suicide. Gender differences in suicidal behavior. British Journal of Psychiatry. 2000; 177: 484-485.
- Moller-Leimkuhler A. The gender gap in suicide and premature death or: why are men so vulnerable? European Archives of Psychiatry & Clinical Neuroscience. 2003; 253: 1-8.
- Umansky M.S., Khokhlov M.S., Zotovа E.P., Bykova A.A., Lon- chakova I.V. Suicides: the ratio of men and women. Academic Journal of West Siberia. 2018; 14 (3): 76-78. (In Russ)
- Razvodovsky Y.E. Alcohol and suicide in Belarus. Psychiatria Danubina. 2009; 21 (3): 290-296.
- Moskalewicz J, Razvodovsky Y, Wieczorek P. East-West disparities in alcohol-related harm within European Union. Paper presented at the KBS Annual Conference, Copenhagen, 1-5 June. 2009.
- Razvodovsky Y.E. Suicide and fatal alcohol poisoning in Russia, 1956-2005. Drugs: Education, Prevention and Policy. 2009; 16 (2): 127-139.
- Razvodovsky Y.E. Alcohol consumption and suicide rates in Russia. Suicidology Online. 2011; 2: 67-74.
- Razvodovsky Y.E. Contribution of alcohol in suicide mortality in Eastern Europe. In: Kumar, U. (Ed.). Suicidal behavior: underlying dynamics. New York. Routledge. 2015.
- Разводовский Ю.Е., Смирнов В.Ю., Зотов П.Б. Прогнозирование уровня суицидов с помощью анализа временных серий. Суицидология. 2015; 6 (3): 41-48.
- Razvodovsky Y.E. Suicide and alcohol psychoses in Belarus 1970-2005. Crisis. 2007; 28 (2): 61-66.
- Разводовский Ю.Е., Дукорский В.В. Корреляты суицидального поведения мужчин, страдающих алкогольной зависимостью. Суицидология. 2014; 5 (2): 38-41.
- Bobak M, Marmot M. East-West mortality divide and its potential explanations: proposed research agenda. BM.J. 1996; 312: 421-425.
- Laaksonen M, McAlister A, Laatikainen T, Drygas W, et. al. Do health behaviour and psychosocial risk factors explain the European East-West gap in health status? European J of Public Health. 2001; 11 (1): 65-73.
- Розанов В.А. Самоубийства, психо-социальный стресс и потребление алкоголя в странах бывшего СССР. Суицидология. 2012; 4: 28-40.
- Кандрычын С.В., Разводовский Ю.Е. Пространственные закономерности дифференциации уровня смертности от внешних причин. Проблемы развития территорий. 2015; 4 (78): 97-112.